Цветков В.И. Стандарты ушли в таможню, еженедельник Курс-Н, № 49, от 24.12.2010 г., http://www.kurs-n.nnov.ru/24.12.2010/

В сфере технического регулирования произошла очередная революция. К 1 января 2013 года все техрегламенты, действующие в РФ, должны быть заменены едиными нормами Таможенного союза. Как только вступает в действие техрегламент ТС, национальные требования прекращают применяться.

Новшество комментирует директор НИПИ “СИРИУС-2”, доцент НГТУ Геннадий БРОНФЕЛЬД.

— Ситуация с разработкой техрегламентов и национальных стандартов, начатая с появлением закона “О техническом регулировании”, зашла в тупик. И руководство страны решило вмешаться в этот процесс. Президент Дмитрий Медведев еще в конце 2009 года сказал, что закон “О техническом регулировании” не работает, попытка создать стройную систему техрегулирования ничем не закончилась, и если нужно отменить этот закон, он будет отменен.
Выход нашли совершенно неожиданно, хотя разговор об этом шел с начала 2010 года. Сейчас подписано Соглашение между Россией, Белоруссией и Казахстаном на уровне вице-премьеров о том, что утверждение техрегламентов переводится в компетенцию Таможенного союза. Государственная Дума Российской Федерации отстраняется от рассмотрения и утверждения этих регламентов.

Теперь российские техрегламенты требуют переутверждения на уровне ТС, и с 2013 года весь механизм их возникновения будет новый. Его предстоит разработать в 2011 году, а в 2012 году начнется переходный этап. Часть техрегламентов будет казахстанской, часть белорусской, часть российской. И значительная их доля будет состоять из директив ЕС как основных. То есть это будет уже абсолютно новая система, и она уже вселяет оптимизм. Она будет опираться на жесткий европейский фундамент.

— А насколько ему соответствуют Белоруссия и Казахстан?

— Белоруссия в отличие от нас очень активно все годы постсоветского периода участвовала в развитии европейской стандартизации. И все свои стандарты она старалась максимально увязать с международными. Тем более что эта страна сильно ориентирована как на экспорт, так и на импорт товаров. А в Казахстане долго работали западные советники, приводя их стандартизацию к требованиям мирового рынка, и сделано много своих наработок.

Вот такие революционные события. Новые регламенты, которые будут введены, коснутся десятков миллионов российских граждан. Студенты будут учить их названия (и как применять), инженеры, рабочие. Все будут знать, что есть Таможенный союз, и работать по его правилам. Фактически это означает появление новой страны и, во всяком случае, выход из положения того краха стандартизации, до которого она была доведена некомпетентностью лиц, причастных к созданию закона “О техническом регулировании” в России и его трактовке.

— Почему все-таки обязательные стандарты так одним махом были переведены в добровольные? Чтобы облегчить жизнь неопытному малому бизнесу?

— Рациональное зерно в этом было, просто делать это надо было не так. Дело в том, что при входе в рыночную экономику мы вынуждены активно допускать на свою территорию зарубежные импортные продукцию, технологии и оборудование и сами выходить на международный рынок. Но за рубежом другие стандарты, и наши с ними гармонизировались, этот процесс шел. Однако рыночная экономика требует более быстрой реакции на изменения. И очень важно, что рынок сам определяет, что лучше и что хуже, а не указания сверху любого специалиста.

В рыночной экономике допустимо существование организаций, которые работают по разным стандартам. Одновременно существует более передовой подход, а кто-то еще использует старый метод, кто-то пробивает совершенно новый. И потребитель доволен, у него есть выбор, и это всех устраивает. В советской экономике этот путь был заблокирован. И когда стандарты стали необязательными, то в этом ничего страшного не было.

Проблема была как раз в том, что сделать точно обязательным, и обеспечить последовательное развитие и замену обязательных и необязательных стандартов. Все же и раньше понимали: часть стандартов должна быть законом. И это зарубежная практика. Нам надо было просто взять из ГОСТов обязательную часть и систематизировать их. Мы могли в течение квартала—полугода спокойно решить эту проблему.

Но ведь нам подавай революцию. Раньше все было плохо, давайте создадим с нуля что-то новое. И люди некомпетентные взялись за абсолютно непосильный, гигантский объем работы, который выполнить было невозможно. В результате традиции технической культуры, которые складывались столетиями, были порушены одним махом.

— Кто-то вякнул, и все взяли под козырек. И, наверняка, очень большие деньги извели на реформу. Возможно ли каким-то образом восстановить потерянное?

— Невозможно. Это Госдуму можно переизбрать. Если гайка заржавела и ее выкинули, то она снова не появится. Что разрушено, то разрушено. Теперь надо двигаться только вперед. Отыграть назад еще можно было через полгода после выхода закона “О техрегулировании”. А через 1,5—2 года было уже совершенно невозможно. Система стандартизации построена не только на документах, а на знающих людях, которые ее понимают и применяют. Как только эти профессионалы исчезают, то бумага уже не помогает. А за два года уже были разогнаны организации со специалистами по стандартам. Из Госстандарта сделали Агентство по техрегулированию, потом стали больше опираться на Национальный институт по техрегулированию и заблудились в объемах невыполнимой работы.

— Как, допустим, строятся сейчас в Сочи туристические и гостиничные комплексы, если стандарты добровольные? На какие-то все равно надо ориентироваться.

— Безответственность удручает. И в этом я убедился на личном опыте. Лет 5—6 назад в мае—июне я приехал отдохнуть в Подмосковье в Дом отдыха. Все красиво. Но вокруг коттеджей стоят ограждения, крыши домов частично разрушены. В коттеджах стоят тазики для воды. А главный корпус вообще закрыт, там самые большие протечки. Строили югославы, сделав крыши по своим стандартам, а они зимой не выдержали тяжести снега. А ведь это не Сибирь, а Подмосковье.

И я прекрасно понимаю, что было дальше. Заказчик предъявляет претензии к югославам. А те говорят: “Вы подписали протокол о приемке, подписали все документы на строительство, чего вы от нас хотите?”. Вот так мы там и жили с протекающей крышей.

— Чехарда со стандартами коснулась и оборонки. И мы уже с вами затрагивали эту тему.

— Да, в самом начале наших обзоров в “Курсе Н” мы говорили, что будут очень серьезные проблемы с ОПК. И сейчас Россия активно закупает оружие за рубежом. С началом рыночных реформ в оборонке продолжали поддерживать совет-скую систему стандартизации, а во всех других отраслях пошел переход на международные стандарты. Ноги различных отраслей начали разъезжаться.

Оборонный комплекс — это не вся промышленность, но он был вынужден поддерживать большую часть советских стандартов, как-то их развивать, включая оборудование, технологии. Затраты все больше и больше стали падать на себестоимость оружия. Оно постепенно становилось все более золотым. У нас, например, не смогли наладить производство беспилотных летательных аппаратов (БПЛА). И одной из причин была отстающая система стандартизации.

— Сколько же стандартов законом “О техрегулировании” было переведено в “доброволку”?

— Не сказать, что все. По закону остаются обязательными, например, стандарты средств измерения, систем связи. Другое дело, что доля обязательных стандартов в развитых странах намного больше, чем нам морочили голову. Существенно, что по требованию ВТО у нас не менее 50 проц. стандартов должны быть гармонизированы, и должны быть четко выделены обязательные технические регламенты по безопасности. В СССР третья часть стандартов была уже гармонизирована, и в принципе мы могли дотянуть до 50 проц., а также уменьшить количество обязательной доли.

Но выбрали другой путь. Большая часть стандартов сразу была сделана необязательной. А в США, например, около 44 тыс. обязательных стандартов. Очень большой поток обязательных директив в ЕС. Российские экспортеры постоянно жалуются на препоны со стороны европейской бюрократии. Но на самом деле бюрократия не причем. Там есть определенный уровень стандартизации, который наши предприятия не готовы выполнять. С экспортом у нас ситуация очень тяжелая. И не только из-за стандартов. Западных партнеров интересует и работа систем контроля качества на российских предприятиях, и подготовленность менеджмента, и выполнение внутренних стандартов, и оснащенность современным оборудованием и технологиями.

— Сейчас стали выделяться деньги из федерального бюджета на поддержку экспортоориентированных предприятий. Но глубина развала стандартизации может послужить серьезным препятствием в достижении эффективности экспортных программ. Ведь накладно играть по чужим правилам.

— Подладить нашу продукцию под зарубежные стандарты не такое уж сложное дело. Проблемы в другом. Не так давно я был на лекции одного из руководителей компании “Тойота”. И он стал нам говорить, что любой желающий может продать на мировом рынке автомобиль, предположим, среднего класса. Единственно, надо выполнить два условия. Первое: цена должна быть не выше средней рыночной. Второе: соблюдать требуемый уровень качества. И, пожалуйста, продавайте: Россия, Замбия, Чили, Доминиканская республика. Кто угодно может, например, сделать “Волгу”, даже один человек. Но ее себестоимость будет, скажем, 1 млрд долларов. И вопрос этот связан с объемами производства. Штучное изделие дорого, а на конвейере при массовом производстве оно влезает в приемлемую цену.

Еще в советские времена было известно — чтобы автомобиль был востребован на мировом рынке, предприятие должно выпускать не менее 1 млн автомобилей в год. В Советском Союзе даже АвтоВАЗ не обеспечивал такой объем, хотя его пытались дотянуть до более высокого уровня, чтобы он стал конкурентоспособным. А сейчас мировой уровень — уже выпуск 3—5 млн автомобилей в год. Ни одна российская компания даже теоретически не способна сегодня продавать на Западе свои автомобили, чтобы цена соответствовала мировому рыночному уровню при обеспечении заданного уровня классности.

Гигантских денег требует решение проблем качества. Но и это еще не самое страшное. Есть еще одна загвоздка, которая напрочь рубит наши умозрительные разговоры об экспорте.

У всех участников мирового рынка уже давно запущен маховик технологий, который 20 лет назад описан, например, Тоффлером в книге “Метаморфозы власти”. Об этом уже много сказано в экономической литературе, никакого секрета здесь нет. Допустим, вы сейчас выпускаете какой-то продукт. Одновременно вы готовите его производство на следующий год. Одновременно вы, зная, что будет вами выпускаться через два года, закупаете для этого соответствующее оборудование. Одновременно вы делаете НИОКР для подготовки производства, которое будет у вас через три—четыре года.

Одновременно вы ведете научно-исследовательские работы под то, что будет выпускаться через пять лет. Одновременно вы финансируете ученых фирм и университетов, которые занимаются “фантазиями” только ради того, чтобы вы знали, что будете выпускать через 10 лет. И все это делается одновременно.

Это алгоритм выживания бизнеса. И у науки в развитых странах вообще никаких нет проблем с финансированием (по отношению к российской ситуации). Это политика любой компании. Иначе рано или поздно она потеряет рынок. И если компания стремится продавать автомобили в следующем году, затрачивая на это гигантские средства, то у нее уже должен быть готов и профинансирован описанный маховик. В противном случае через 2—3 года она на рынке уже не будет конкурентоспособной.
На ряде российских предприятий такой маховик уже освоен. Допустим, в пищевой отрасли. Но многие крупные военные предприятия по сути уже выпали из обоймы. Хотя в советское время у нас в плановом порядке пытались внедрить современную бизнес-стратегию. Это хотел сделать, например, Горбачев на АвтоВАЗе, и туда вкладывались большие средства, чтобы завод, повысив свою конкурентоспособность, мог угнаться за сменой моделей на мировом рынке. Но не успели. А в странах Запада это делается не на государственные деньги, а на частные.

Таковы жесткие правила игры. Если вы хотите выйти на международный рынок со своей продукцией, то у вас многоступенчатый маховик непрерывной подготовки новых производств и продуктов уже должен быть запущен. Иначе все бесполезно. Разовые продажи вам не помогут. На следующий год вы окажетесь вне игры.

— Говорят, Запад больше всего боялся конкуренции со стороны России в производстве корпусной мебели. И у Шатуры были данные, чтобы стать мировым лидером в этом сегменте, если бы она дотянулась до европейских стандартов.

— Мебельное производство в России никак не могло конкурировать с западными компаниями, оно отставало от них лет на 50, особенно по техническому оснащению. В 80-е годы в СССР стали пытаться подтянуть некоторые предприятия. Но что самое интересное, стали модернизировать их в Прибалтике, Украине и Белоруссии. И когда Советский Союз рухнул, они остались за пределами России. А на ее мебельных фабриках осталось устаревшее оборудование, и наши машиностроители даже попыток не сделали наладить выпуск такого же серьезного оборудования, которое производилась за рубежом. Стали закупать импортное оборудование — немецкое, итальянское, китайское.
У нас совершенно не было также практики разработки современных конструкций мебели. Я, например, стал в 90-е годы заниматься производством компьютерной мебели, был лидером в ряде направлений конструкции в России, а по одному и в мире, у некоторых в Н. Новгороде пошли более-менее удачные попытки индивидуального проектирования. Но, в основном, продвижение упиралось в то, что в России просто не было таких технологий производства, какие применялись за рубежом. Это, допустим, лазерная резка, электростатический прижим, специальные виды поверхностной обработки в 5—7 этапов. У нас все было проще.

— Закон “О техрегулировании” появился под вступление России в ВТО, которое на несколько лет заморозилось, а сейчас вроде бы оттаивает. Оказалось, вступать можно и без утверждения Госдумой технических регламентов, а ведь на это ушло 7 лет.

— Исторических аналогов тому, что сотворили у нас с системой стандартизации, нет. Теперь этот гордиев узел разрублен. Мы ушли от своей системы и переходим на международную. Если мы приняли европейские директивы, то значит одновременно принимаем и европейские стандарты. Не пошло у нас дело. В 2007 году была принята специальная государственная программа для критических отраслей. Речь шла о разработке трех тысяч национальных стандартов. И эта программа не выполнена полностью из-за отсутствия финансирования. Провал за провалом. В 2010 году у нас было заменено 1800 стандартов, а надо ежегодно менять по 4,5 тыс. А в 2004 году доходило до 340 в год. За последние 7 лет у нас произошло гигантское отставание. Оно сейчас помаленьку начинает тихонько выправляться. Но мы опять же политическими методами вытаскиваем техническую проблему.

И так было с самого начала, когда государство в одностороннем порядке решило развитие стандартизации переложить на крупный бизнес, начиная с 2003 г. А он не захотел вкладывать большие средства в долгосрочные программы, поскольку сам оказался одновременно под политическим, экономическим и судебным давлением.